Журналистские истории (из цикла "Кто-то должен делать эту работу")

КРОМЕ МОРДОБИТИЯ, НИКАКИХ ЧУДЕС

В Марокко мы летели шикарным чартером королевских авиалиний. У Николаича, который бурно провел предыдущую ночь в Париже, очень болела голова. Услужливые стюар- дессы, видимо, догадавшись о состоя- нии пассажира, активно угощали коньяком – бокал, второй, третий. Спайки головного мозга быстро рас- сасывались. И вот нирвана накрыла исстрадавшийся организм: Николаич, словно малое дитя, тихонько посапы- вает в кресле, а из четвертого – явно лишнего бокала, намертво зажатого пальцами-колбасками, на ковровую дорожку тонкой струйкой вытекает благородный виноградный напиток. После посадки чемоданы полагалось от- дать специальным неграм-носильщикам – негоже белым господам поклажу таскать. Но воспитанный на пионерских запове- дях Николаич, чье состояние усугубили коньяк и африканская жара, находился в состоянии «офлайн». Возня возле багаж- ного транспортера, сопровождавшаяся нецензурными криками на русском языке, привлекла всеобщее внимание. Зрелище действительно поражало. В одну и ту же чемоданную ручку с двух сторон вцепились носильщик и журналист. Кто победит – опыт или молодость? Дружеские разъяс- нения на несколько секунд прояснили сознание Николаича – он разжал кулак. По нашим понятиям, Марракеш живет в XIX, а может, и в XVIII веке. Обычные люди лишены таких благ, как телевиде- ние или водопровод. Телевизор, газеты и журналы заменяют «сказочники», приходящие на рыночную площадь с не- большими цветастыми ковриками. Не успеет «ходячее СМИ» усесться, как вокруг плотным кольцом смыкаются желающие узнать последние известия. На эскапады рассказчика толпа реагирует эмоциональ- но: ахает, вскрикивает, переглядывается, дает комментарии. Во время прогулки по столице нас со- провождал довольно европеизированный экскурсовод, который был женат то ли на итальянке, то ли на француженке. Правда, причастность к старосветской цивилиза- ции не мешала провожатому досконально следовать местным обычаям. На его груди висел бейдж, сообщавший черни одну- единственную вещь: обладатель оной таблички является грозным представителем государства. В Марокко это дает поистине беспрецедентные права, в чем мы сразу и убедились. На одной тесной улочке нам навстре- чу вышел старичок, тащивший телегу с апельсинами. Дедушке было тяжело. Опущенная голова не позволяла смотреть вперед. Экскурсовод подскочил к несчаст- ному, показал табличку, а затем отхлестал по щекам. Тот, кланяясь, оттащил телегу, освобождая проход. Мордобоем закончилась и другая исто- рия. Я сообщил сопровождающему, что коллекционирую колокольчики и хотел бы найти лавку с таким товаром. Экскурсовод знал место. Медный колокольчик, из тех, в которые звонят уличные глашатаи, ока- зался великолепным. Улыбчивый продавец затянул старую арабскую песню. – Э-э, дорогой, ручная работа… – Стоит сколько? – Настоящая медь. – Стоит-то сколько? – Сто долларов! Экскурсовод, не говоря ни слова, от- вел наглеца за ширму. Оттуда раздались шлепки, однозначно свидетельствовавшие о совершаемом насилии. Через пару мгно- вений из-за ширмы вынырнул ничуть не огорченный продавец. – Двадцать долларов, господин.

СТАСИК, РАЗДЕВАЙСЯ!

После прогулки по рынку сообщили, что жить мы будем не в отеле, а в нацио- нальном марокканском доме. Ну ладно, какая разница. И вот мы идем по узенькой улочке, протискиваясь между повозками, в которые запряжены ослы, лошаки и про- чие мулы. Кое-где на древней брусчатке ва- ляются дохлые крысы. Окружающая мест- ность не предполагала наличия какого-то более-менее приличного жилья. Вдруг наш арабский провожатый остановился возле неприметной серой стены, а затем стал исступленно дубасить в маленькую желез- ную дверь: «Махмуд, Махмуд!» Минуты через две дверь открыл пол- ный достоинства африканец в длинных белых одеждах. Пригнувшись, мы вошли в длинный коридор, который проложили в очень толстой – метров пять, не мень- ше – стене. После выныривания из тон- неля нашим глазам предстало настоящее восточное чудо. Двор-колодец был сфор- мирован из четырех двухэтажных зданий, посередине – прямоугольный бассейн, а вокруг него высажены апельсиновые деревья. Картину дополняли диковинные птицы, развешанные в золотых клетках на тех же апельсиновых деревьях. Остается добавить, что все это богатство предна- значалось лишь трем журналистам, то есть мне и еще двум коллегам. Каждому на три ночи достался довольно вместительный дом. Восторг! Отдохнув и приняв душ, мы с Сергеем выползли к бассейну. Там уже ждали экс- курсовод и гордый слуга. Перед бассейном стоял недурно сервированный столик, предлагавший многочисленные спиртные напитки и восточные сладости. Мы долго беседовали с экскурсоводом о местных нравах и с готовностью отвечали на его вопросы о нашей стране. Наконец абори- ген задал весьма оригинальный воп- рос: «Скажите, а правда, что в России очень холодно?» Первым среагировал Сергей: «У нас, если вода не в твердом состоянии, можно купаться». Судя по всему, экс- курсовод вообще никогда не видел воду в твердом состоянии, но намек понял: «И что же, прямо сейчас можете иску- паться в бассейне?» Надо сказать, что на дворе стояла хоть и марокканская, но все же зима, и температура с наступ- лением темноты падала градусов до десяти. Но Сергея, весьма подогретого изнутри несколькими стаканчиками виски, это не остановило: «Стасик, раздевайся!» – «А я чего, меня-то за что…» – «За Россию!» – коллега был неумолим. На секунду мы забежали в свои дома, чтобы надеть плавки, а потом устрои- ли арабам маленькое шоу – плавали, фыркали, плескались, как настоящие морские котики. После водных проце- дур с отчаянно стучащими зубами мы, еще не до конца протрезвевшие, рину- лись к камину. Сергей протянул руки к огню, как-то странно пошатнулся и рыбкой нырнул в пылающий очаг. Со скоростью света мы со слугой схватили погорельца за ноги и выдернули из ог- ненной стихии. И вот он, как ни в чем не бывало, опять стоит перед камином с всклокоченными и слегка дымящи- мися седыми волосами: «Во, блин, чуть не сгорел на работе»…