Из жизни журналиста 5

 

ПОСЛЕДНИЙ АРАБ

 Вован – не националист, но арабов не любит. И, надо сказать, имеет на это право. Каждый, кто хоть раз побывал в хургадской маршрутке или на секунду отвернулся от жены в одноименном аэропорту, сразу разделит мнение Вована. Но на этот раз дело было не в Египте, а в Тунисе. Хотя хрен, как известно, не сильно слаще редьки. Журналистов было немного, видимо, поэтому их отправляли в аэропорт не на автобусе, как обычно, а на такси. В каждый автомобиль сажали по три человека, одному из них – тому, что садился на переднее сиденье, выдавали десять динаров. Путь до аэропорта обходился в семь динаров. Но где вы видели, чтобы арабский водитель давал сдачу? Не бывает такого. В последней машине рядом с водителем ехал Вован – бодрый, как обычно, подтянутый. Через полчаса прибыли на место. Наш герой протянул деньги – в ответ тишина. «Сдачу давай», – негромко прорычал Вован. «Не понимаю», – на языке жестов объяснил водитель. «Ах, не понимаешь…» Видимо, догадавшись, что перед ним может быть последний араб, которого он видит в Тунисе, Вован превратился в дьявола: кричал, угрожал, зверски бил ногой по колесу. На таксиста было страшно смотреть. Он ухитрился побледнеть сквозь свою природную смуглость. Через несколько минут безумия, не выдержав тотального напора, араб бросил в придорожную пыль деньги. Машина с пробуксовкой умчалась вдаль. Вован поднял деньги. «Ребята, а он мне не три динара отдал, а пять… Странно». Вскоре к группе журналистов присоединился организатор поездки, выдававший деньги: «Извини, Вова, я тебе меньше денег дал. Только сейчас это понял». Повисла тишина. Выяснилось, что Андрей, так звали организатора, вместо семи динаров выделил только пять. Однако угрозы Вована так напугали бедного таксиста, что тот отдал не только сдачу, но и все деньги. Что ни говори, перевоспитываются эти арабы.

СТАМБУЛЬСКИЙ СТОЯК

Вован – человек интересный во всех отношениях: веселый, энергичный, острый на язык. А еще он умеет каламбурить. Например, поговорку «С корабля на бал» он за полсекунды переделал в «Скоро, бля, на бал». Талант! А корабль в тот вечер был, что ни на есть, настоящий. Да, и плавал он не где попало, а по проливу Босфор, позволяя журналистам любоваться на азиатскую и европейскую части Стамбула. Благодаря богато накрытым прямо на палубе столам Вован быстро набрал нужную форму. В смысле – кондицию. Уцепившись левой рукой за канат, он раскачивался на самом носу парусника, рискуя свалиться за борт. Но все, кто знает Вована, были уверены – этот человек не отдаст свое упругое тело на корм рыбам. Часа через два судно пришвартовалось у причала нашего шикарного отеля. В прибрежном кафе сидела респектабельная публика, перед которой Вован, одетый в широкие белые штаны, станцевал зажигательную чечетку.

Увы, любой праздник рано или поздно заканчивается. Так случилось и на этот раз. Утром наша группа сидела в автобусе, ожидая отправки в аэропорт. Отсутствие Вована заметили буквально все. Без его заразительного и слегка истеричного смеха атмосфера была не та. Звонки в номер результата, как это часто бывает в таких ситуациях, не дали. Будить журналиста отправили турецкого мальчика-портье. Через десять минут явно смущенный Вован зашел в автобус. Дальше рассказывал он: – Мужики, я ведь обычно сплю голым. Ну, привычка у меня такая – голый и без одеяла. Так вот, досматриваю утренний сон. Вдруг чувствую, кто-то трясет меня за плечо. Открываю глаза и вижу страшное. Стоит передо мной смуглый паренек в красном камзоле с золотыми пуговицами, а на голове – феска с кисточкой. А самое ужасное в этой ситуации, что лежу я перед ним абсолютно голый и главное… – у меня эрекция. Приснилось что-то… короче, понимаете. Меня, естественно, охватил ужас. Ничего не понимаю: ни где я, ни кто этот смуглый чувак? Заорал на него, типа сгинь нечистая. Она, то есть он и сгинул. В себя Вован приходил недолго. Вид из окна быстро восстановил поврежденную память. И вот он снова с нами, снова ржет, в пятый или шестой раз пересказывая обрастающую все новыми подробностями историю. Ай, молодца, даже басурманина испугал!

ПАРИЖСКИЙ КОШМАР

Вечер складывался скучно – опять Париж, снова ресторан. За столом трое: телеведущий Саша, ваш покорный слуга и оператор. Сидим, питаемся, выпиваем. Вдруг оператора пробрало: «Женщину, – говорит, – хочу». Мы с Сашком вяло любопытствуем: «В чем же загвоздка?» Выяс нилось, что женщину хочется, а денег нет. Так часто бывает. Наш коллективный и довольно пьяный к тому моменту разум быстро сконструировал элегантную комбинацию. Денег оператору решили дать, но поставили условие: «Будем наблюдать за процессом». Парень помялся-помялся и согласился. Инстинкт, знаете ли. Неподалеку, а точнее, на улице, где находится российское посольство, есть тихое местечко. Там на небольшом пятачке стоят несколько фургонов, в которых работают парижские проститутки. Если свеча в салоне горит, значит, свободно – заходи. Если не горит, люди работают. Не мешайте. Подходим. Походка оператора становится менее уверенной. Мы замечаем это и легонько подталкиваем товарища. Все, стоим перед фургоном. Саша стучит и отходит назад, оставляя страждущего один на один с неизвестностью. Дверь открывается и о, ужас! О том, что внутри, скорее всего, окажется негритянка, мы знали. Но что такая! Сейчас в памяти всплывает жирное тело шестидесятилетней женщины, в которой любая часть этого самого тела, как, впрочем, и все части вместе взятые, казалась чудовищно отвратительной. Мы, не сговариваясь и даже не переглянувшись, разом развернулись и, как нашкодившие мальчишки, со всех ног побежали из злачного места. Нам даже показалось, что престарелая дамочка некоторое время гналась за нами. Но молодость победила опыт – мы оторвались от преследования. Нет, все-таки продажная любовь – это плохо.

МОДНЫЙ КИДАЛА

Многие ошибочно полагают, что за границей, особенно в Западной Европе, все люди добрые, вежливые и честные. Всегда говорят «бонжур», «мерси», спрашивают «коман сава?» Однако, как известно, во многих семьях, в том числе и европейских, есть уроды. Например, в лондонском метро к моему коллеге подошли двое рослых парней с кожей шоколадного цвета и зачем-то попросили денег. Андрей отказал. В итоге десяток осколков от разбитых очков оказались в его глазах – неделя в больнице. Отдельный привет королеве и принцу Чарльзу! Неприятный эпизод случился и со мной – правда, отделался я гораздо легче. Представьте солнечное весеннее утро. Иду по Елисейским с чемоданом на колесиках – скоро отъезд в аэропорт. Вдруг рядом останавливается старый, но очень солидный «Мерседес», из которого выглядывает доброе лоснящееся лицо толстяка. На ломаном французском он что-то лопочет про южное шоссе, бессмысленно глядя то на меня, то в помятую дорожную карту. Подхожу. Гражданин жалобно смотрит мне в глаза в небезуспешных попытках вызвать жалость. Сажусь в салон, начинаю тупо искать южное шоссе. Тут вдруг толстяк интересуется: – А вы из какой страны будете? – Из России мы, из Москвы. – Отлично, здорово, великолепно! А я – модельер. На этих словах сует мне визитную карточку гигантских размеров – примерно в две сигаретные пачки. А там все европейские столицы перечислены, в том числе Москва. Затем поведал, что возвращается с очередного показа и у него в багажнике полно модных шмоток, которые он за мою неслыханную доброту готов отдать практически даром. Вот в этот момент я и заподозрил неладное. – Спасибо, мне ничего не надо. Оревуар. – Да вы посмотрите, вещи из последней коллекции… Я быстренько выпрыгнул из машины, подхватил свой чемодан и зашагал прочь. Модельер не унимается, едет рядом и уже по-русски кричит: «Подарок, подарок!» Предчувствие меня не подвело. Чуть позже рассказал про этот случай однокласснику Коле, который живет в Париже. Он с грустью вспомнил, что к нему год назад подкатил точно такой же «модельер». Дубленка оказалась просто супер и всего-то за сто евро. Приехал мой приятель домой, решил примерить обновку. Развернул сверточек, а там – телогрейка. И, видимо, ее довольно долго носили. Мерси, как говорится